Медведь и Дракон - Страница 15

Глядя вокруг, подобно любому туристу, он думал о том, как решать такие проблемы здесь. Но острее всего Номури чувствовал, как на него устремляются глаза китайцев, когда он идёт с одной стороны огромной площади на другую. Какие звуки раздавались здесь, когда по площади грохотали танки? На мгновение он остановился, вспоминая… ведь это происходило прямо здесь… Мужчина с портфелем и хозяйственной сумкой, который остановил роту танков, потому что водитель танка «Т-80» китайской армии не хотел раздавить мужчину, что бы ни кричал ему по интерфону капитан, стоящий в башне с открытым люком. Да, это все произошло именно здесь. Позднее, разумеется, примерно через неделю, мужчина с портфелем был арестован агентами МГБ, как сообщили источники ЦРУ. Его увезли и подвергли допросу, стараясь узнать, что заставило его совершить такой публичный и такой глупый политический поступок, направленный одновременно против правительства и Вооружённых сил его страны. «Допрос продолжался, по-видимому, некоторое время, — подумал офицер ЦРУ, стоя на площади и оглядываясь вокруг с того самого места, где один мужественный человек встал перед танком, чтобы выразить свою точку зрения… — потому что следователи МГБ, которые вели допрос, просто не могли поверить, что это был один человек, действовавший по собственному убеждению…» Концепция действий по собственному убеждению не поощрялась коммунистическим режимом и потому была совершенно чуждой для тех, кто проводил в жизнь волю государства. Кем бы он ни был, человек с портфелем теперь мёртв — источники единодушно подтверждали это… Человек с портфелем получил пулю в затылок, а его семье — жене и крошечному ребёнку, полагал источник, — прислали счёт, требуя оплатить стоимость пистолетной пули, которая была использована при казни мужа/отца/контрреволюционера/врага государства. Таково правосудие в Китайской Народной Республике.

А как называют здесь иностранцев? Варварами. «Да, — подумал Номури, — можешь не сомневаться, миф о центральном положении страны так же господствует здесь, как он господствовал в Берлине Адольфа Гитлера. Расизм одинаков во всем мире. Глупо. Это был тот урок, который его страна преподала миру, хотя Америка все ещё должна сама усвоить этот урок».

* * *

«Она была проституткой, причём очень дорогой», — подумал Майк Райли, глядя на неё со своего стула за стеклом. Её волосы были окрашены в неестественный белый цвет в каком-то дорогом салоне красоты в Москве, и сейчас белокурая причёска нуждалась в повторной обработке, поскольку у корней волос появился тёмный оттенок. Но белокурые волосы превосходно соответствовали её скулам и глазам, которые были такого необычного голубого цвета, какой он не видел в глазах других женщин. «Этим она, по-видимому, привлекала своих клиентов, — подумал он, — именно цветом глаз, а не их выражением».

Её тело, казалось, было высечено Фидием Афинским и предназначено для богини, выставленной для всеобщего поклонения. Роскошные формы, правда, ноги чуть более тонкие, чем принято считать красивыми в России, зато на углу улиц Голливуда и Вайн они привлекли бы внимание, если этот район по-прежнему оставался местом, где собирались красивые женщины…

…Зато выражение этих прелестных голубых глаз было таким, что от него остановилось бы сердце марафонца. Что скрывается в профессии проститутки, от чего их глаза становятся такими? Райли редко занимался преступностью такого рода — проститутки обычно попадали в орбиту местных копов. Выражение её глаз было пугающим. Считается, что только мужчины являются хищниками, так думал он, и такого же мнения придерживалось большинство мужчин. Но эта женщина опровергала подобную точку зрения.

Её звали Таня Богданова. По её словам, ей двадцать три года. У неё было лицо ангела и тело кинозвезды. Сомнения агента ФБР вызывали её душа и сердце. Возможно, она устроена по-другому, не так, как нормальные люди, подобно тому, как устроены многие профессиональные преступники. Может быть, её изнасиловали в детстве. Казалось, что даже в двадцать три года её юность осталась в очень далёком прошлом, судя по тому, как смотрели её глаза на следователя. Райли посмотрел на досье Богдановой, предоставленное московской милицией. В нем была только одна фотография женщины, сделанная с большого расстояния и запечатлевшая её с клиентом — с «джоном», как называли клиентов проституток в Америке. «В России их, наверно, называют “Иванами”, — подумал с ухмылкой Райли. На этой фотографии её лицо казалось оживлённым и юным, таким же чарующим, как лицо молодой Ингрид Бергман, смотрящей на Хамфри Богарта в “Касабланке”.»

«У Тани несомненный талант актрисы», — подумал Райли. Если сейчас перед ним сидела настоящая Таня — это, скорее всего, так и было, — то она же на фотографии играла роль, представляла собой иллюзию — чудесную иллюзию, несомненно, но потенциально являлась исключительно опасной для любого, обманутого её театральной внешностью. Девушка на другой стороне прозрачного для Райли зеркала вполне могла выковырять глаза мужчины пилкой для ногтей, проглотить глазные яблоки сырыми и затем отправиться в пятизвездочный московский отель или на приём в Совинцентре.

— Кто были его враги, Таня? — спросил следователь в комнате для допросов.

— Ты лучше спроси, кто были его друзья, — задала она встречный вопрос равнодушным голосом. — Друзей у него не было. А вот врагов не сосчитать. — Её язык был литературным и почти аристократическим. Говорят, что и английским она владеет в совершенстве. Тут уж ничего не поделаешь, английский нужен ей для клиентов… он позволял получить от них несколько дополнительных баксов, фунтов или евро, приятная твёрдая валюта, при оплате которой она даёт скидку, улыбаясь при этом кокетливой улыбкой. «Интересно, — подумал Райли, — до или после?» Сам он никогда не платил за это, хотя, глядя на Таню, понимал, почему некоторые мужчины могли платить любые деньги…