Медведь и Дракон - Страница 293

293

— Да. — Она кивнула. Профессор работал с материалом «ЗОРГЕ» уже несколько дней, медленно и тщательно формулируя свой раздел в Специальной национальной разведывательной оценке, так, как он привык работать в университете. — Тебе нравится работать с ним?

— Вполне. Он хорошо знаком с их мышлением, может быть, лучше меня — у него степень магистра психологии, которую он получил в Йельском университете. Просто он слишком медленно формулирует свои выводы.

— Передай ему, что мне нужно что-то, что я смогла бы использовать, к концу дня.

— Будет исполнено, — пообещал Сиэрс, встал и направился к двери. Мэри-Пэт последовала за ним, но повернула в другую сторону.

— Да? — сказал Эд Фоули, когда она вошла в его кабинет.

— Перевод будет у тебя в руках примерно через полчаса. Вкратце: приём России в НАТО не произвёл на них впечатления.

— Вот дерьмо, — сразу прокомментировал директор ЦРУ.

— Да, — согласилась жена. — Ты лучше узнай, насколько быстро мы можем доставить эту информацию Джеку.

— О'кей. — Директор ЦРУ поднял трубку своего кодированного телефона и нажал на кнопку быстрого набора, связывающую его с Белым домом.

* * *

В американском посольстве проходила в это время последняя полуофициальная встреча, и Головко снова говорил от имени своего президента, пока Грушевой находился в британском посольстве, беседуя с премьер-министром.

— Какое впечатление произвёл на тебя Освенцим? — спросил русский.

— Да, это тебе не «Диснейленд», — ответил Райан, поднося к губам чашку кофе. — Ты не был там?

— Мой дядя Саша был в составе танковой группы, которая освободила лагерь, — ответил Сергей. — Он командовал танковым полком в чине полковника во время Великой Отечественной войны.

— Он не рассказывал тебе об этом?

— Да, когда я был мальчишкой. Саша — он брат моей матери — был настоящим солдатом, крутым мужчиной с жёсткими правилами жизни и преданным коммунистом. Наверно, то, что он увидел в лагере, потрясло его, — продолжал Головко. — Он только сказал, что это было ужасно и доказывает правильность выбранного им пути. Он сказал, что после Освенцима воевал особенно успешно — убивал ещё больше немцев.

— А как относительно того, что делал…

— Ты имеешь в виду, что делал Сталин? Мы никогда не говорили об этом в семье. Мой отец служил в НКВД, ты ведь знаешь это. Он считал, что всё, что делало государство, является правильным. Это мало отличалось от того, что делали фашисты в Освенциме, согласен, но он смотрел на это по-другому. Тогда было другое время, более жестокое. Насколько я помню, твой отец тоже участвовал в этой войне.

— Да, парашютист, в 101-й воздушно-десантной дивизии. Он почти не рассказывал об этом, говорил только, что происходили странные вещи. Он сказал, что ночное десантирование в Нормандии было пугающим, и это все — он никогда не рассказывал о том, как чувствуешь себя, когда бежишь в темноте, а вокруг тебя свистят пули.

— Да, мало удовольствия быть солдатом в бою.

— Не думаю, что это особенно весело. Правда, посылать людей в бой убивать других людей тоже не доставляет особого удовольствия. Черт побери, Сергей! Я обязан защищать людей, а не рисковать их жизнями.

— Значит, ты не похож на Гитлера. И не похож на Сталина, — добавил русский. — Могу заверить тебя, что Эдуард Петрович тоже не похож на этих монстров. Сейчас мы живём в спокойном мире, более спокойном, чем тот, в котором жили наши отцы и дяди. И всё-таки недостаточно спокойном. Когда ты узнаешь, как реагировали наши китайские друзья на вчерашние события?

— Надеюсь, что скоро, но мы не уверены в результате этих событий. Ты ведь знаешь, как все происходит.

— Да. Ты полагаешься на донесения своих агентов, но не знаешь, когда они поступят, и ожидание ведёт к разочарованию. Иногда тебе хочется свернуть им шеи, но это глупо и неправильно с моральной точки зрения.

— Какова реакция общества? — спросил Райан. Русские узнают об этом скорее, чем его люди.

— Никакой реакции, господин президент. Никаких комментариев среди граждан. Этого следовало ожидать, но всё-таки неприятно.

— Если китайцы начнут наступление, вы сможете остановить их?

— Президент Грушевой задал именно этот вопрос Ставке, своим генералам, но они пока не дали определённого ответа. Нас беспокоит оперативная безопасность. Мы не хотим, чтобы в КНР знали, что нам что-то известно.

— Это может нанести вам вред, — предостерёг его Райан.

— Сегодня утром я сказал это, но у военных своё мнение, верно? Мы объявили мобилизацию, и в механизированные войска поступили приказы о боевой готовности. Но буфет, однако, как говорите вы, американцы, в настоящее время пуст.

— Что ты сделал с людьми, которые пытались убить тебя? — спросил Райан, меняя тему.

— Главный субъект находится сейчас под постоянным наблюдением. Если он вздумает что-то предпринять, тогда мы поговорим с ним, — пообещал Головко. — Как тебе известно, он действует по заданию китайцев.

— Да, я слышал об этом.

— Ваш представитель ФБР в Москве, этот Райли, очень способный парень. Мы могли бы найти ему место во Втором Главном управлении.

— Да, Дэн Мюррей высоко ценит его.

— Если эта китайская война зайдёт дальше, нам понадобится группа связи между вашими военным и нашими.

— Действуй через Верховного главнокомандующего объединёнными силами НАТО в Европе, — сказал Райан. Он уже подумал об этом. — Ему даны инструкции сотрудничать с вашими людьми.

— Спасибо, господин президент. Я передам это в Ставку. А как твоя семья? С ней все в порядке? — Нельзя вести такой разговор без приятных вещей, не относящихся к делу.

293